Для большинства компаний кризис не стал временем возможностей, как в этом уверяли, — управленцы жалуются, что им пришлось свернуть самые перспективные направления и отказаться от мало-мальски оригинальных идей. Это повлияло и на их сотрудников: работа перестала быть креативной, люди изо дня в день делают одно и то же. Например, продвинутые программисты еще несколько лет назад мечтали о международных проектах, которые изменят жизнь людей, а теперь «пилят» безликие сайты и другие скучные проекты.

Опытным специалистам не хватает сложных и ответственных задач, на них грузят все больше рутины, а расти не дают. Что делать, чтобы специалисты не потеряли смысл в работе и не уволились?

Русское спагетти
Лучшим примером, как упал уровень задач, служит сфера IT, которая совсем недавно считалась передовой. Программисты высокого уровня (сеньоры) жалуются, что некогда любимая работа превратилась в рутину. Корпорации затягивают пояса, стартапы теряют финансирование в условиях «венчурной зимы», а революционных проектов в России практически нет. Если раньше в IT создавались продукты с целью покорять глобальные рынки, то сейчас компании переключились на стратегию выживания: важно создать не оригинальный, а просто нормально работающий проект для внутреннего пользования. Без изысков: лицо у импортозамещения оказалось непримечательным — многочисленные «русские YouTube» и другие похожие проекты сделаны словно под копирку.

Из-за экономической ситуации многим компаниям пришлось сосредоточиться на сиюминутных целях, а не на перспективе, свидетельствует сооснователь компании по разработке цифровых продуктов VRT Константин Негачев. Поэтому даже очень опытным сотрудникам приходится решать базовые скучные для них задачи — поддерживать существующие системы, исправлять ошибки, «клепать» однотипные проекты. Очень сильно повлияло на уровень задач и состояние рынка труда. Негачев жалуется, что высококвалифицированных разработчиков стало не хватать критически — многие уехали за границу. Поэтому делается выбор в пользу более простых решений, которые потом легче будет развивать.

Часто сеньорам приходится экстренно чинить упавшую систему или даже просто руководить командой. Причем далеко не все из них готовы руководить людьми, но менеджмент порой про это забывает, рассказывает Максим Кириенко, руководитель технического пресейла компании VolgaBlob. От сеньоров теперь ждут не только технической экспертизы, но и готовности управлять коллективом.

Программисты сегодня часто выгорают, потому что работодатели из-за своей технической неграмотности сильно упрощают задачи и в основном клонируют ушедшие проекты, признают опрошенные РБК разработчики. Для бизнесменов важны сроки, а на качество выполненных работ они подчас готовы закрыть глаза, так как все равно не способны его оценить. Начало сказываться и отставание от Запада из-за отсутствия современных технологий. «Возможно, когда проект только запускали, технологии были еще актуальны, но потом все изменилось. Программисты, работающие над ними, видят, что все получается некрасиво, код написан плохо. Но не переделывают ничего, так как в разработку было вложено уже много сил», — признается senior-разработчик Емельян Мараховский.

Проблему усугубляют и плохо выстроенные во многих компаниях процессы. Часто сеньоры выгорают, когда приходят на проекты, которые велись до этого непрофессионалами. «Например, не была продумана структура. Все понимают, что надо проводить рефакторинг (переписывание. — РБК) кода, но не решаются это делать, так как это большой объем работы. И грамотным специалистам приходится и дальше дописывать «спагетти-код» (запутанный код, состоящий из множества повторяющих друг друга кусков. — РБК) с огромными неудобными конструкциями. Его очень сложно поддерживать, приходится работать с файлом, где куча ответвлений, и функциями по 400 строк. Бывает, программистов такая работа настолько достает, что они готовы все переписать даже в свободное от работы время. Но им не дают, возлагая на них другие обязанности», — объясняет Мараховский.

Также программисты часто выгорают в крупных российских корпорациях. Разработчики собраны там в небольшие команды, которые работают над какими-то маленькими проектами — микросервисами, элементами фронтенда (пользовательского интерфейса. — РБК) — и не видят весь проект целиком. «Программисты работают изолированно, решают локальные задачи, которых целый поток. Разработчики прикладывают массу усилий и не всегда понимают зачем. Задачи сами по себе могут быть несложными, но их так много, что постепенно начинает ехать крыша», — сетует Мараховский.

Пока ситуация на рынке была относительно стабильной, компании могли дорабатывать хорошо сделанные продукты. Но сейчас настало время конвейера. Один из пользователей на форуме для айтишников Another-IT под ником Шурик жалуется, что задания, которые работодатель предлагает сеньорам, напрочь лишены творческой изюминки. Например, надо интегрировать страховую компанию с сетью клиник и ускорить документооборот между ними. Для этого нужно потратить на написание кода кучу времени и нервов. А через год одна сеть клиник поглотит другую, и эта система будет никому не нужна. Будет другой похожий заказ. Таким образом, программист выполняет ту же рутину, что и продавец, курьер, шахтер, у него нет каких-то важных целей и чувства удовлетворения от их достижения, жалуется разработчик.

Утомленные IT
Опрошенные РБК HR-специалисты отмечают, что неоднократно сталкивались с выгоранием сеньоров. Психолог платформы корпоративного благополучия «Понимаю» Анастасия Кириенко вспомнила случай, как к ним обратился программист высокого уровня из крупной корпорации, жаловавшийся, что стал винтиком в корпоративной машине: «Его задачи свелись к написанию шаблонного кода и исправлению багов, в то время как он ожидал работы над архитектурой сложных систем. Это привело к потере интереса и выгоранию».

Другая клиентка Кириенко, топ-менеджер IT-компании, в течение 15 лет занимала должности в менеджменте и дошла до позиции директора. В последние годы она почувствовала, что теряет смысл работы. Она пробовала менять специализации и отрасли компаний. Но ничего не помогло. В результате она решила вообще уйти из профессии. «Клиентка говорит, что уже давно не видит смысла в бесконечной гонке и любые проекты ей больше не кажутся значимыми и важными», — рассказывает эксперт.

Квалифицированные специалисты выгорают из-за разрыва между ожиданиями и реальностью. Многие приходят в профессию, чтобы менять мир к лучшему, а вместо этого вынуждены адаптироваться к бюрократии и стандартизированным процессам. Многие чувствуют, что достигли потолка в своей сфере, и не знают, куда двигаться дальше. Другая причина выгорания — высокий уровень ответственности. «Руководство и поддержка команды нередко становятся дополнительным стрессом, особенно в условиях отсутствия личного развития», — заключает Кириенко.

Наконец, специалисты высокого уровня чувствуют себя одинокими — им сложно найти круг единомышленников, с которыми можно обменяться знаниями, почерпнуть что-то новое, напоминает Екатерина Худобко, HR-директор системного интегратора и разработчика Navicon. «Обычно от сеньоров ожидают уже готовых решений. Именно поэтому мы у себя в компании, например, прорабатываем идею создания подобного внутрикорпоративного сообщества или привлечения внешних консультантов», — говорит эксперт.

Чужая жизнь
В России выгорают не только программисты-сеньоры, но и специалисты высокого уровня в других сферах. По данным HeadHunter, профессиональное выгорание испытали 80% работников. Каждый второй отмечал, что чувствовал себя в течение долгого времени уставшим и раздраженным. Еще 40% признались, что их больше не заводит работа. А 27% отметили, что их не покидает чувство профессиональной несостоятельности.

Анастасия Кириенко отмечает, что выгорание часто встречается у специалистов в маркетинге, юриспруденции, бухгалтерии, финансах, у соцработников и врачей. Например, юристы вынуждены обрабатывать большой объем однотипных контрактов, маркетологи — постоянно создавать типовые рекламные кампании компании без возможности экспериментов, а медики — следовать протоколам. Многие профессионалы вдобавок сталкиваются с выгоранием из-за стандартизации процессов, внедрения высоких технологий, способных выполнять отдельные задачи. «Если ты понимаешь, что творчеству проявиться негде или что тебя можно заменить программой, то находить смыслы в работе намного сложнее», — отмечает она.

«Современные 38–42-летние люди — это дети 1990-х и начала 2000-х, которые во многом выбирали образование по зарплате, которую она может принести, или с упором на мнение родителей, а не на основе таланта и желаний. Когда приходит кризис среднего возраста, это противоречие уже невозможно игнорировать. Рубеж между 30 и 40 годами — это период больших выборов», — объясняет эксперт. Существенная часть выгоревших пытается изменить свою жизнь или просто ощущает отчуждение.

По мнению эксперта в области управления персоналом Института экономики роста имени П.А. Столыпина Татьяны Кожевниковой, выгорание стало настоящей бедой специалистов «бэкофисных» функций. Здесь главные причины, наоборот, недостаточная или полностью отсутствующая автоматизация рабочих операций и наличие сложной и объемной отчетности, требуемой по закону. Кожевникова считает, что в России эта проблема выражена более ярко, чем в других странах.

Специалисты выгорают прежде всего из-за того, что хотят проявить на работе свой творческий потенциал. «У меня есть клиентка — она маркетолог и ведет несколько проектов. Когда перед ней стоят креативные задачи: продумать рекламную кампанию, прописать смыслы — она чувствует себя героиней, полной сил и желания творить. Но когда нужны аналитика, сбор данных, составление таблиц — безусловно, важная часть работы, — она начинает чувствовать усталость и апатию. Появляется желание все бросить, сменить сферу деятельности, лишь бы не заниматься рутиной», — рассказывает бизнес-психолог Елена Спирина.

Вдобавок во множестве российских компаний исключительно плохо с прозрачностью целей. Никто не знает, какого конечного результата от них требуют. «Представьте двух специалистов, один из которых знает, что его работа напрямую влияет на запуск стартапа, а другой просто выполняет задание без понимания его конечной цели. Первому легче сохранять энергию и желание делать», — заключает Спирина.

Спасти отчаявшихся
HR-специалисты считают, что настало время разгрузить профессионалов, которые вот-вот свалятся под грузом задач: давать им дни отдыха, нанять помощников и почаще спрашивать о проблемах.

Директор по персоналу Елена Юргина вспоминает, что в одном архитектурном бюро, где она работала, был талантливый инженер-конструктор, который очень не любил рутину. Он жаловался на скучные и однообразные задачи и предпочитал писать программы в системе автоматизированного проектирования Revit. Через какое-то время его освободили от всех задач, кроме этой. Ему разрушили все время тратить на написание программ, он получал удовольствие от этого. Продуктивность конструкторского отдела существенно выросла.

Часто для того, чтобы высококвалифицированный сотрудник не выгорал, надо дать ему помощника как раз на рутинные задачи. Это выгодный для компании шаг, так как наем молодого специалиста за 40–50 тыс. руб. часто позволяет не принимать в штат еще одного разработчика за 200 тыс. руб. и защищает старого сотрудника от выгорания. Также опытным специалистам рекомендуется давать время на созидательные и стратегические задачи. Как в Google, где инженерам в 2010-е официально позволили 20% рабочего времени заниматься интересными для себя задачами. В итоге компания получила большое количество прорывных решений, рассказывает Юргина.

Кроме того, для борьбы с выгоранием она советует пересмотреть систему мотивации. Давно известно, что людей интеллектуальных и творческих профессий больше всего мотивирует содержание работы, а ежемесячные KPI злят и создают внутренний конфликт. Поэтому творческим сотрудникам лучше платить оклад и годовой бонус от результатов созданного продукта. Не менее важна и обратная связь от руководства и система поощрений — то, что в российских компаниях обычно напрочь отсутствует. Регулярные обсуждения, публичное признание успехов и демонстрация конечных результатов помогают вернуть чувство важности и ответственности, советует Елена Спирина.

Также не стоит забывать в компании и о стрессопротекции, или стрессопрофилактике, добавляет она. В условиях монотонной работы необходимо создавать возможности для регулярного переключения внимания. Это может быть организация коротких перерывов, физическая активность, смена обстановки и даже возможность полчаса поспать.

Спирина советует заниматься и профессиональной терапией и развитием эмоционального интеллекта. «Тимбилдинги, личная и групповая терапия, тренинги по эмоциональному интеллекту, упражнения майндфулнеса (техника медитации. — РБК) и релаксационные техники помогают сотрудникам перерабатывать стресс и справляться с эмоциональным выгоранием. Применение когнитивно-поведенческой терапии позволяет научиться понимать свои мысли, которые приводят к этим эмоциям», — отмечает эксперт.

Кроме того, для борьбы с выгоранием надо вводить институт наставничества. Опытным сотрудникам надо дать официальную возможность учить других. Это повышает самооценку и позволяет осознать себя высококвалифицированным специалистом, владеющим секретами профессии, а не винтиком, выполняющим стандартные функции, говорит Татьяна Кожевникова. Она рекомендует переводить сотрудников, близких к выгоранию, на другой участок работы, включать их в проекты, добавлять новый функционал, давать им возможность повышать свой профессиональный уровень на внутренних или внешних курсах.

Максим Кириенко и вовсе рекомендует дать начинающим выгорать сотрудникам творческий отпуск. «Мы используем этот метод в нашей компании. Во время такого отпуска специалисты могут оторваться от всех текущих дел и подумать о новых идеях или реализовать то, на что не хватало времени. В таком отпуске сотрудник получает полноценную зарплату», — рассказывает он. «Перезагрузить» выгоревших профессионалов не только можно, но и нужно, признают психологи и специалисты по HR. Иначе в условиях дефицита кадров на российском рынке труда они поменяют место работы.